Метафора (от греч. metaphorá - перенесение), 1) троп, основанный на принципе сходства. В основе М. - способность слова к своеобразному удвоению (умножению) в речи номинативной (обозначающей) функции. Так, во фразе "сосны подняли в небо свои золотистые свечи" (М. Горький) последнее слово обозначает одновременно два предмета - стволы и свечи. Тому, что уподобляется (стволы), соответствует переносное значение М., являющееся частью контекста и образующее внутренний, скрытый план её смысловой структуры; тому, что служит средством уподобления (свечи), соответствует прямое значение, противоречащее контексту и образующее внешний, явный план.

2) М. называют также употребление слова во вторичном значении, связанном с первичным по принципу сходства; ср. "нос лодки" и "нос покраснел", "поле тяготения" и "поле за лесом". Здесь, однако, имеет место не переименование, как в М., а наименование, используется не два, а лишь одно значение, образно-эмоциональный эффект отсутствует, вследствие чего это явление целесообразнее именовать, например, "метафоризацией".

Метонимия (греч. metonymía, буквально - переименование), 1) троп, основанный на принципе смежности. Как и метафора, М. основана на способности слова к своеобразному удвоению (умножению) в речи номинативной (обозначающей) функции. Так, во фразе "Я три тарелки съел" (И. А. Крылов) слово "тарелка" обозначает одновременно два явления - кушанье и тарелку. Подобно метафоре, М. представляет собой "наложение" на переносное значение слова его прямого значения - с той лишь разницей, что оба компонента связаны отношениями не сходства, а смежности. Явления, приводимые в связь посредством М. и образующие "предметную пару", могут относиться друг к другу как целое и часть (синекдоха: "Эй, борода! а как проехать отсюда к Плюшкину?" - Н. В. Гоголь); вещь и материал ("Не то на серебре, - на золоте едал " - А. С. Грибоедов); содержимое - содержащее ("Трещит затопленная печь" - А. С. Пушкин); носитель свойства и свойство ("Смелость города берёт"); творение и творец ("Мужик... Белинского и Гоголя с базара понесёт" - Н. А. Некрасов) и др. Художественные особенности М. зависят от автора, литературного стиля (ср., например, т. н. мифологическую М. классицистов: "Марс" - война), национальной культуры. 2) Термином "М." обозначают также употребление слова во вторичном значении, связанном с первичным по принципу смежности; ср. "поступил в продажу хрусталь" и "хрусталь - стекло с содержанием окиси свинца". Для этого явления характерно не переименование, а наименование, смысловая однопланность, отсутствие образного эффекта; его правильнее было бы именовать метонимизацией.

Синекдоха (греч. sinekdoche, буквально - соперенимание), вид речевого тропа, разновидность метонимии, выявление целого (большого) через его часть (меньшее). Выделяют две разновидности С.: называется вместо целого часть, явственно представляющее в данной ситуации целое: "Эй, борода! А как проехать отсюда к Плюшкину?" (Н. Гоголь); здесь совмещены значения "человек с бородой", "бородач" ("мужик") и "борода"; употребление одного числа вместо другого: "И слышно было до рассвет, как ликовал француз" (М. Ю. Лермонтов).

28. Понятие лексико-семантического варианта, семы. Полисемия и моносемия.

В современной русской лингвистической науке общепринятым является положение о том, что существует кратчайшая двусторонняя единица лексико- семантической системы - лексико-семантический вариант многозначного слова, который употребляется в речи и фиксируется толковыми

словарями. Таким образом, многозначное слово - это система значений и

подзначений, закономерно связанных как между собой, так и со значениями

других слов. Установить семантический объем какого-либо слова - значит

выявить совокупность разных его значений в пределах данного слова и границу

каждого из них.

Многозначное слово представляет собой как бы пучок нескольких значений, лексико-семантических вариантов (ЛСВ), являющихся семантически связанными друг с другом и реализующихся в различных типовых контекстах. Например: большой - 1) значительный по размерам, по величине (большая школа); 2) крупный, важный (большая задача); 3) взрослый, подросший (большая девочка); 4) многочисленный (большая семья). Основание для различного осмысления содержания полисемы дает контекст, отбирающий и актуализирующий каждый ЛСВ

Сема - (от греч. sema - знак), минимальная единица содержания в языке, компонент семемы.

Полисемия (от греч. πολυσημεία - «многозначность») - многозначность, многовариантность, то есть наличие у слова (единицы языка, термина) двух и более значений, исторически обусловленных или взаимосвязанных по смыслу и происхождению.

В современном языкознании выделяют грамматическую и лексическую полисемии. Так, форма 2 лица ед. ч. русских глаголов может быть употреблена не только в собственно-личном, но и в обобщённо-личном значении. Ср.: «Ну, ты всех перекричишь!» и «Тебя не перекричишь». В подобном случае следует говорить о грамматической полисемии.

Часто, когда говорят о полисемии, имеют в виду прежде всего многозначность слов как единиц лексики. Лексическая полисемия - это способность одного слова служить для обозначения разных предметов и явлений действительности, ассоциативно связанных между собой и образующих сложное семантическое единство. Именно наличие общего семантического признака отличает полисемию от омонимии и омофонии: так, например, числительное «три» и «три» - одна из форм повелительного наклонения глагола «тереть», семантически не связаны и являются омоформами (грамматическими омонимами).

С другой стороны, лексема «драматургия» имеет ряд значений, объединенных признаком отнесенности к драматическим произведениям и может иметь значения «драматическое искусство как таковое», «теория и искусство построения и написания драм», «совокупность драматических произведений отдельного писателя, страны, народа, эпохи» и, наконец, метафорическое значение «сюжетное построение, композиционная основа спектакля, фильма, музыкального произведения». Вместе с тем, разграничение омонимии и полисемии в некоторых случаях весьма затруднительно: так, например, слово «поле» может означать как «алгебраическую структуру с определенными свойствами» так и «участок земли, на котором что-то выращивается» - определение общего семантического признака, напрямую связывающего эти значения проблематично.

Моносемия – этоналичие у языковой единицы одного значения, не типична для языка в целом. Однозначны главным образом термины, если они не образованы путем переноса от единиц литературного языка, или слова, заимствованные из других языков для обозначения экзотических объектов (igloo, koala). Однако и в этих сферах довольно часто наблюдается развитие нового значения. Так, один и тот же термин может оказаться многозначным даже внутри одной терминосистемы. В лингвистике таким примером служит термин "конверсия", обозначающий как "образование нового слова путем перевода данной основы в другую парадигму словоизменения", так и "одно из двух противополагаемых свойств как составляющих данную категорию".

(традиционное ).

В науке метонимии дают следующее определение. Метонимия (от греческого слова metonymia, «переименовывать») - это троп, в котором основание сопоставления отсутствует в тексте, а образ сопоставления присутствует в том месте и в то время, о котором идет речь.

Например, в строке из поэмы «Медный всадник» А.С. Пушкин «Все флаги в гости будут к нам» используется , в которой основание сопоставления (иностранные судна, гости) отсутствует в тексте, зато есть образ сопоставления (флаги).

Отличия метонимии от метафоры

Отличия между метафорой и метонимией существенные. Так, в метафоре образ сопоставления выбирается произвольно, по внутренним ассоциациям автора, тогда как в метонимии образ сопоставления так или иначе связан с изображаемым предметом или явлением.

Разновидности метонимии:

В литературоведении различают следующие виды метонимии:

2. Материал, из которого изготовлен предмет, называется вместо самого предмета. Например: «Не то на серебре, на золоте едал» (А.С. Грибоедов). В данном случае имеется в виду посуда, с которой герой ел.

3. Часть называется вместо целого. Например: «Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ, и вы, мундиры голубые, и ты, им преданный народ» (М.Ю. Лермонтов). В данном отрывке имеется в виду характерная для человека деталь, через которую герой получает характеристику.

4. Единственное число употребляется вместо множественного. Например: «И было слышно до рассвета, как ликовал француз» (М.Ю. Лермонтов). В данном отрывке под французом подразумевается вся французская армия.

Большинство людей неоднократно сталкиваются с употреблением метонимии при прочтении книг, в писательском мастерстве и разговорной речи, считая, что это обыкновенная общеязыковая ; при этом мало кто задумывается какого значение слова «метонимия» на самом деле. Итак, что же такое? Наиболее понятным ответом можно считать следующий: это словосочетание, в котором одно из слов можно заменить другим словом.

Вконтакте

Древнеримский мыслитель Марк Фабий Квинтилиан о метонимии рассуждал таким образом: сущность ее проявляется в том, чтобы заменить описываемый предмет его причиной, а это означает, что она способна заменить слово или понятие на родственное первому.

(ударение на посл. слоге; «metonymia» - в переводе с древнегреческого «переименование»; от значения слов «meto» - «над» в переводе и «onyma» - «имя») - словосочетание, вид тропа, в котором одно слово может быть заменено другим, обозначающим явление или предмет, находящийся в каком-либо (временном, пространственном и т. п.) связывающем с предметом отношении, который обозначается заменяющим словом. При этом заменяющее слово употребляется в переносном значении.

Метонимия отличается от метафоры, но её довольно часто с ней путают. Отличие в том, что она основывается на замене «по смежности» (т. е. часть целого вместо всего целого или, наоборот, весь класс вместо представителя класса или наоборот, содержимое вместо вместилища или наоборот и т. д.), а метафора - основывается на замене «по сходству»; также определить метафору легко, если заменить ее на слово, отвечающее на вопрос: «какой». Частный случай метонимии - это .

Пример: «Все флаги в гости будут к нам» («флаги» - это «страны» (часть заменяет все целое, от латинского «pars pro toto» ). Метонимия в этом случае выделяет свойство в явлении, при этом свойство по своему характерному качеству может заменять остальные значения. Таким образом, с одной стороны, метафора становится не похожей на метонимию по своему существу, т. к. она имеет большую реальную взаимосвязь замещающих членов, а с другой стороны - большую ограниченность и устранение незаметных в данном явлении черт.

Единственное сходство с метафорой - это принадлежность языку (к примеру, такое слово, как «проводка» в метонимическом значении распространено с действия слова на результат, а в художественно-литературном направлении у него особенное значение).

В ранней литературе советского времени максимальные попытки использования такого способа выражения закрепили конструктивисты. Они выдвинули принцип, который назвали «принципом локальности», означающий мотивирование словесных средств какой-либо темой произведения, т. е. ограничение их действующей (реальной) зависимости от темы. Но такая попытка оказалась для них недостаточно обоснованной, т. к. считалось незакономерным выдвигать метонимию в ущерб метафоре, а это два совершенно разные пути в связях между явлениями, которые не исключают, а дополняют друг друга.

Типы метонимии

• пространственная (перенос физического, пространственного взаиморасположения явлений, предметов или наименований на объекты, которые тесно связаны с ними; к примеру, «аудитория рукоплескала»; смысл заложен в том, что люди рукоплескали, следовательно, действие перенесено на аудиторию);
• временная (название действия переносится на результат этого действия; к примеру,»новое издание книги»; в данном случае смысл слова «издание» используется как результат, а не действие);
• логическая (переносится имя автора, название действия или исходного вещества и т. д. на окончательный итог, т. е. заключительное произведение, действие и продукт относительно вышеперечисленного; в этом случае должна быть четкая связь, например, «смотрел у Ожегова» - имеется в виду получение информации из словаря Ожегова).

Виды метонимии

• общая языковая метонимия -довольно часто используется в речи; например, красивый фарфор (говорится об изделиях из фарфора);
• общепоэтическая (отличается популярностью в поэзии; например, небесная лазурь);
• общемедийная ли общегазетная (например, авторская полоса);
• индивидуально-авторская (например, ромашковая Русь).

Синекдоха - разновидность метонимии

Синекдоха (в переводе с греческого «sinekdohe» - «соотнесение»).

Особенность этой разновидности в том, что ей присуща замена слова множественного числа на слово (значение) единственного числа, с употреблением вместо целого некоторой его части или наоборот. Синекдоху еще называют «метонимией количественной», т. к. она основана на сильном использовании заменяемых значений, чем и усиливает выразительность слога, придавая речи наибольший обобщающий смысл.

В пример приведем следующие предложения:

«Отряд в сто штыков» или «На порог его не пущу!» и т. п.

Примеры в русском языке

Метонимические переносы достаточно разнообразны в русском языке и по характеру своих преобразований и по состоянию фраз и выражений. Они могут основываться по признаку и действию, замене содержимого на содержащее и т. д.

Рассмотрим несколько примеров в русском языке:

• конференция приняла решение (замена части общего на общее, т. к. значение слова «конференция» означает людей);
• яблочное варенье (перенос процесса в предметное состояние, т. к. понятно, что варенье готовилось из яблок);
• съем еще тарелку (содержащее выступает вместо содержимого, т. к. не конкретизировано, что в тарелке);
• он в синем (здесь присутствует признак вместо предмета, т. к. не указано в точности, что одежда, при этом смысл сказанного понятен)

Примеры метонимии в литературе

Метонимией в литературе называют литературный троп , который основывается на смежных, сопредельных, близких и понятных связях явлений и предметов.

Например, слова из басни И. А. Крылова «Демьянова уха»: «Я три тарелки съел…» или выражение в стихотворении «Есть в осени первоначальной…» Ф. И. Тютчева : «Где бодрый серп гулял и падал колос…».

Вспомним такие литературные фразы, как «голодные годы», «бронзовый век», «познакомились в опере», «трибуны замерли», «театр рукоплескал» и многое другое.

Мнение научных исследователей

Современная наука убеждена в том, что способ выражения мыслей, построенный в форме метонимии, усиливает выразительность не только произведения и русского языка, но и раскрывает богатство лексики, помогая воспринимать связь смежных понятий, не всегда являющихся однородными.

Метонимия широко используется в лексике, поэтике, семантике, риторике и стилистике и является наиболее эффективным средством речевого воздействия. Исследователи утверждают, что она обладает речевыми и логическими качествами, которые помогают рассуждать многообразнее, а также когнитивными свойствами, благодаря которым человек глубоко проникает в процесс познания и мышления.

УДК 81"373.612.2

Л.А. Козлова

МЕТАФОРА И МЕТОНИМИЯ: СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЯ

В статье рассматриваются отдельные вопросы, связанные с когнитивной сущностью метафоры и метонимии. Дается краткий экскурс в историю исследования метафоры и метонимии, отмечается преемственность разных парадигм в их изучении. Показывается динамический характер процессов метафоризации и метонимизации. Выделяются и описываются общие и различительные признаки, позволяющие разграничивать эти когнитивные феномены.

Ключевые слова: метафора, метонимия, ментальное пространство, концептуальная интеграция, перефокусировка.

Несмотря на поистине огромное количество работ, посвященное метонимии и метафоре (см. обзор в [Опарина 2000]), интерес исследователей к изучению этих феноменов не ослабевает, а напротив, усиливается: рассматривается их специфика в различных типах дискурса, их культурологическая обусловленность, их прагматический потенциал, их способность влиять на наше восприятие и оценку событий и т.д. При этом многие вопросы, связанные с изучением метафоры и метонимии, продолжают оставаться дискуссионными. Одним из таких дискуссионных вопросов является, на наш взгляд, вопрос о более четкой дифференциации этих процессов. Вопросы, связанные с общностью и различием метафоры и метонимии, рассматривались многими исследователями [Ла-кофф, Джонсон 2004; Падучева 2004; Kovecses 1998; Panther 2003; Ruis de Mendoza Ibáñez 2003; Ungerer, Schmid 1996 и др.], в работах которых рассматривается как общность, так и различия между этими процессами, однако некоторые признаки дифференциации этих явлений все еще остаются вне поля зрения исследователей.

Процессы метафоризации и метонимизации относятся к числу базовых когнитивных механизмов, обеспечивающих концептуализацию и категоризацию предметов и явлений внешнего и внутреннего мира человека. Рассматривая когнитивные основания языковой категоризации, Дж. Лакофф вводит понятие идеализированных когнитивных моделей (ИКМ), понимая под ними особые когнитивные сущности, которые лежат в основе языковых категорий, и выделяет четыре типа таких ИКМ: пропозициональные, определяющие характер элементов категории, их свойства и отношения между ними; образ-схематические модели, отражающие основные образные представления, формирующие категориальные классы; метафорические модели, позволяющие представить некоторую абстрактную область посредством отождествления

ее с другой областью, обычно более конкретной и доступной эмпирическому наблюдению; метонимические модели, действующие совместно с первыми тремя и обеспечивающими перенос характеристик одного элемента множества на все множество [ЬаЫТ 1987: 68-76].

Очевидно, что именно значимость процессов метафоризации и метонимизации для концептуализации и вербализации явлений внешнего и внутреннего мира объясняет то место, которое занимало изучение метафоры и метонимии на всех этапах развития лингвистики, несмотря на тот факт, что на разных этапах этого развития в фокусе исследования, в соответствии с доминирующей парадигмой эпохи, находились разные аспекты этих сложных и многогранных явлений.

Истоки теории метафоры и метонимии, как, впрочем, и многих лингвистических теорий, лежат в античных учениях. Теория метафоры родилась в недрах риторики, которая рассматривала метафору прежде всего как средство воздействия на аудиторию. Именно Аристотель поставил вопрос об эвристических возможностях метафоры. Рассматривая метафору в контексте риторики как прием ораторского и поэтического искусства, он в то же время обращал внимание на логический механизм метафоры, т.е. тот механизм, который лежит в основе способности метафоры выражать знание о мире, т.е., говоря современным метаязыком, участвовать в процессах концептуализации. Он же высказал и важную мысль о необходимости метафорической номинации, подчеркивая, что до метафорического названия в языке не существовало точной номинации описываемого понятия. К Аристотелю восходит и установление взаимосвязи между метафорой и сравнением, метафора определяется им как сокращенное, или скрытое сравнение [Аристотель 1978].

Значительный вклад в развитие теории метафоры (а именно ее концептуальной сущности)

внесли и работы А.А. Потебни. Дискутируя с Аристотелем и Гербером по поводу возможности перестановки членов пропозиции в метафоре, А. А. Потебня пишет, что такая перестановка была бы возможной, если бы в языке науки и поэзии не находило отражение направление процессов познания - от прежде познанного к новому, неизвестному (ср. с описанием сущности концептуальной метафоры в работах Дж. Лакоффа и М. Джонсона!) [Потебня 1990: 203].

В рамках системоцентрической парадигмы, или «внутренней» лингвистики, когда язык изучался «в самом себе и для себя», метафора и метонимия рассматривались прежде всего как стилистические приемы, средства повышения экспрессивности речи. Но даже в рамках этой парадигмы, как это всегда бывает, многие лингвисты и философы подчеркивали роль метафоры и метонимии в процессах познания, концептуализации мира. Так, в концепции метафоры, предложенной М. Блэком, который строит свою теорию метафоры, основываясь на понятии интеракции, четко прослеживается попытка автора рассмотреть сущность метафоры как процесса мыслительной деятельности. Именно он ввел в лингвистический обиход понятие «когнитивная метафора». Он рассматривает механизм метафоры как результат взаимодействия двух ассоциативных систем: обозначаемого метафоры и ее образного средства, в результате которого обозначаемое предстает в новом свете, под новым углом зрения, получая новое, метафорическое название [Блэк 1990]. В этой трактовке метафоры легко прослеживается связь с теорией концептуальной метафоры, предложенной Дж. Лакоффом и М. Джонсоном. Л. Шлайн определял метафору как уникальный вклад правого полушария в языковую способность левого, также рассматривая ее в контексте мыслительной деятельности человека . Таким образом, есть все основания для того, чтобы утверждать, что еще в рамках системно-структурной парадигмы исследователи вплотную подошли к необходимости рассмотрения метафоры не только как стилистического приема или способа расширения значения, но и как ментальной сущности. Сказанное позволяет констатировать преемственность в развитии лингвистической науки, находящую свое проявление в том, что новые подходы и становление всякой новой парадигмы происходит не на пустом месте, а зарождается в рамках предшествующей парадигмы, что обеспечивает плодотворность интеграции различных подходов к объекту исследования и

подтверждает эволюционный характер развития лингвистики.

Примером такой эволюции взглядов на сущность метафоры могут служить работы М.В. Никитина, в трудах которого можно проследить переход от трактовки метафоры как переноса значения к рассмотрению ее когнитивной сущности. Так, говоря о роли метафоры в формировании нового концепта, М.В. Никитин особо подчеркивает, что метафора не порождает новый концепт, а лишь способствует его четкому формированию и словесному выражению, в чем и состоит ее когнитивная функция. По образному выражению М.В. Никитина, метафора служит «повивальной бабкой», помогая концепту выйти из сумерек сознания и вербализоваться в речи [Никитин 2001: 34].

Начиная с 70-х гг. прошлого века, в связи со становлением и выдвижением на центральную позицию в лингвистике когнитивной парадигмы, внимание лингвистов почти целиком сосредоточено на изучении когнитивной функции метафоры и метонимии: они изучаются с позиций тех ментальных операций, которые происходят при их порождении, исследуется роль процессов ме-тафоризации и метонимизации как особых когнитивных операций, участвующих в процессах концептуализации и категоризации. Наибольшее внимание при этом было первоначально метафоре, в первую очередь, благодаря работе Дж. Лакоффа и М. Джонсона [Лакофф, Джонсон 2004] , которая, по выражению А.Н. Баранова, по праву может считаться «библией когнитивного подхода к метафоре» [Баранов 2004: 7]. Популярность данной работы настолько высока, что она нередко служит прецедентным именем для других работ в области метафорологии (см., например, такие названия, как «Metaphors we can learn by» , «Метафоры, которые мы выбираем» [Алексеева 2002: 288-298] и др.).

Основной заслугой Дж. Лакоффа и М. Джонсона является то, что они определили место и роль метафоры в познании мира, показав, что метафоры пронизывают нашу повседневную жизнь (что нашло отражение в самом названии работы), организуют наш повседневный опыт. В метафоре находит свое выражение основная когнитивная способность человека мыслить об одной сфере жизненного опыта или области знаний в образах другой, осваивать новое, опираясь на уже хорошо известное, на аналогию, формировать новые концепты на базе старых, сформированных на основе предшествующего опыта.

Процесс метафоризации в концепции Дж. Лакоффа и М. Джонсона основан на взаимо-

действии двух концептуальных сфер: области-источника, представляющей собой сферу освоенного опыта и области цели, которая мыслится структурируется на основе области-источника. Основанием для такого переноса является, по мысли исследователей, так называемые соответствия в опыте. При этом соответствия в опыте понимаются достаточно широко как некоторый общий признак, присущий обеим концептуальным областям. Характер этого общего признака может быть различным: сходство по внешнему облику, размер, манера поведения, потребность, выполняемая функция и т.д. Например, в метафоре «...the key to my fiction... lies in my relationship with nature» (Fowles J.) в качестве такого основания служит общий признак «функция»: с помощью ключа можно открыть дверь во внутренний мир писателя и понять его творчество.

Основываясь на анализе повседневных, обыденных метафор (тех, которыми мы живем) Дж. Лакофф и М. Джонсон выделили три группы концептуальных метафор, отражающих устойчивые, стабильные, закрепившиеся в коллективном сознании соответствия между областью-источником и областью-целью: структурные метафоры, ориентационные и онтологические. Структурные метафоры позволяют воспринимать и описывать одно явление в терминах другого, например, представление жизни учебного заведения в терминах судна, потерпевшего бедствие: «Как Вы думаете, Литинститут выживет?»; «Он выжил, и это уже хорошо. Он плывет тяжело, трудно, трещат борта. Но он плывет» (ЛГ 24-30 декабря 2004). С помощью ориентацион-ных метафор концепты структурируются в терминах пространственных отношений: позитивное -верх, негативное - низ, ср.: «Жизнь - это чудо. А чуда не запретишь. Да здравствует амплитуда, то падаешь, то летишь» (Боков В.). Онтологические метафоры позволяют представлять абстрактные явления в виде материальной субстанции, ср.: «Горе ты, горе - соленое море» (Цветаева М.).

Следует подчеркнуть, что говоря о соответствиях в опыте, лежащих в основе концептуальных метафор, Дж. Лакофф и М. Джонсон имели в виду не индивидуальный, а коллективный опыт, понятный всем представителям данного социума, и объектом их анализа являлись так называемые стертые, или мертвые метафоры, т.е. словесные метафоры, ставшие фактами языка (по меткой характеристике Дж. Серля, мертвые метафоры - это те, которые выжили, т.е. стали фактами языка, а

не отдельного индивида [Серль 1990: 313]). Индивидуальный культурный, профессиональный и интеллектуальный опыт может отличаться от конвенционального, что приводит к созданию живых, творческих метафор, не вписывающихся в традиционные модели. В качестве примера можно привести метафоры Джона Фаулза, в которых областью-источником нередко служат стилистические фигуры речи, поскольку эта область является для Фаулза как художника слова наиболее известной, и он часто опирается на нее при описании конкретных людей или явлений, ср.: She was a kind of human oxymoron. The landscape was a simile of my life (Fowles J.). Еще одним примером индивидуального опыта, послужившего областью-источником для создания метафоры, может служить следующая характеристика: «Веселый, умный, симпатичный человек, такой Адлер души» (Так говорит о своей дочери Ю. Башмет в одном из интервью (КП 05.04.05)).

Следует признать, что концептуальные области источника и цели, служащие основой для описания когнитивной сущности метафоры в теории Лакоффа-Джонсона, предстают как сформировавшиеся, статичные образования, что несколько ограничивает аппликативный потенциал данной теории для описания процессов генерирования новых смыслов и создания авторских метафор в процессе метафоризации. Это ограничение преодолено в работах по концептуальной интеграции, представляющих собой дальнейшее развитие когнитивной теории метафоры. Отличительной характеристикой теории концептуальной интеграции, основные положения которой представлены в работах Ж. Фоконье, М. Тернера, Е. Свитсер , является то, что она сфокусирована на креативном, динамическом характере процесса смыслопорождения вообще и ме-тафоризации в частности.

В основе теории концептуальной интеграции лежит понятие ментального пространства, которое представляет собой не статическую, а динамическую сущность. Ментальные пространства не даны заранее, а представляют собой пакеты информации, возникающие on-line в процессе осмысления, концептуальной обработки прошлой или текущей ситуации на основе уже имеющихся знаний. Процесс концептуальной интеграции включает в себя взаимодействие четырех ментальных пространств: двух исходных пространств, общего пространства (создающегося в результате их пересечения на основе общих при-

знаков) и совмещенного, интегрального пространства, так называемого бленда, - которое, собственно, и является результатом концептуальной интеграции. Достоинство данной теории состоит в том, что она представляет процесс формирования метафоры, как и процесс смыслообра-зования вообще как динамические сущности. Как подчеркивает Н.К. Рябцева, понятие концептуальной интеграции является принципиально важным для языка в целом, поскольку язык сам по себе интегрален, синкретичен, многозначен [Рябцева 2005: 85]. О.К. Ирисханова, отмечая большой экспланаторный потенциал данной теории, указывает, что она может применяться при изучении семантики синтаксических конструкций, фразеологизмов, построения художественных текстов, различных стилистических приемов [Ирисханова 2000: 64].

Обращение к конкретному языковому материалу позволяет увидеть динамическую сущность процессов метафоризации как результата концептуальной интеграции. Обратимся к анализу отрывка из книги американской писательницы китайского происхождения Эми Тэн «The Joy Luck Club», который, как нам представляется, позволяет увидеть процесс порождения метафоры как результат концептуальной интеграции.

The old woman remembered a swan she had bought many years ago in Shanghai for a foolish sum. This bird, boasted the vendor, was once a duck that stretched its neck in hopes of becoming a goose, and now look! - it is too beautiful to eat.

Then the woman and the swan sailed across an ocean many thousands of li wide, stretching their necks toward America. On her journey she cooed to the swan: «In America I will have a daughter just like me. But over there nobody will say her worth is measured by the loudness of her husband"s belch. Over there nobody will look down on her, because I will make her speak only perfect American English. And over there she will always be too full to swallow any sorrow! She will know my meaning, because I will give her this swan - a creature that became more than what was hoped for».

But when she arrived in the new country, the immigration officials pulled her swan away from her, leaving the woman fluttering her arms and with only one swan feather for a memory. And then she had to fill out so many forms she forgot why she had come and what she had left behind.

Now the woman was old. And she had a daughter who grew up speaking only English and swallow-

ing more Coca-Cola than sorrow. For a long time now the woman had wanted to give her daughter the single swan feather and tell her: «This feather may look worthless, but it comes from afar and carries with it all my good intentions». And she waited, years after years, for the day she could tell her daughter this in perfect American English .

Анализ данного отрывка позволяет проследить операцию концептуальной интеграции на примере интегрирования двух исходных ментальных пространств (input spaces), образуемых на основе концептов ЖЕНЩИНА и ЛЕБЕДЬ, первое из которых является областью мишени, а второе -источником концептуальной метафоры. Взаимодействие этих ментальных пространств приводит к образованию общего ментального пространства (generic space), возникающего в результате пересечения общих признаков исходных пространств. Языковыми маркерами этого общего ментального пространства являются такие слова и фразы, как sail across an ocean, stretch their necks, которые используются для описания и женщины, и лебедя. На основе этого общего ментального пространства и создается так называемый бленд, т.е. интегрированное ментальное пространство (blended, integrated space), лежащее в основе порождения метафоры. Языковыми репрезентантами этого бленда, который мы можем условно обозначить как ЖЕНЩИНА-ЛЕБЕДЬ, служат такие единицы, как coo (she cooed to the swam), swallow (she will always be too full to swallow any sorrow, swallowing more Coca-Cola than sorrow), flutter (the woman fluttering her arms). При этом их принципиальное отличие от единиц, репрезентирующих общее ментальное пространство, заключается именно в передаваемом ими метафорическом значении.

Следует особо подчеркнуть, что, несмотря на наличие конвенциональной метафоры, в основе которой лежит стабильная ассоциация грациозной женщины с лебедем, данная метафора является авторской, порожденной в данном тексте. Ее индивидуальность заключается прежде всего в том, что, в отличие от существующей конвенциональной метафоры, базирующейся на сравнении женщины с лебедем и имеющей положительные коннотации, данная метафора включает и отрицательные коннотации, отчетливо присутствующие в сочетании to swallow Coca-Cola. Кроме того, данная метафора, как нам представляется, несет в себе и определенный культурно-специфический колорит, на который косвенно указывают такие детали, как the loudness of her husband"s belch,

подчеркивающие место и назначение женщины в Китае того времени, а также swan feather - лебединое перо, косвенно ассоциируемое с легкостью, невесомостью восточной женщины.

Следствием своеобразного метафорологи-ческого бума стало то, что, во-первых, исследование метонимии в когнитивном ракурсе было несколько отодвинуто во времени, а, во-вторых, то, что некоторые случаи переноса значения явно метонимического характера стали описываться как метафорические. Так, например, при рассмотрении случаев типа Ten dollars later... некоторые исследователи относят их к разновидностям концептуальной метафоры [Гилева 2002], основанной на базовой метафорической модели TIME IS MONEY. Конечно, определенный соблазн трактовать эти случаи как метафорические существует, но тогда, как рассматривать такие случаи, когда единицами измерения времени выступают не имена денежных единиц, а имена иных сущностей, как, например: He put on an apron and began to peel. One potato later, Sheila mentioned:

«Evelyn called" (Segal E.) или A thousand doors ago, when I was a lonely kid... (Sexton A.), которые явно не сводимы к метафорической модели TIME IS MONEY.

Нам представляется, что существует гораздо больше оснований рассматривать данные случаи как метонимические в своей основе, т.е. основанные на переносе по смежности «действие, происходящее во времени, объект действия, происходящего во времени» ^ «единица измерения времени», т.е. событие, объект или иные сущности, связанные с действием, происходящим во времени, могут стать единицами измерения времени, как это однажды продемонстрировал К. Воннегут в ставшей классической фразе «When I was a young man - two wives ago, 250 000 cigarettes ago, 3 000 quarts of booze ago» (Vonnegut K.).

Переход от традиционного рассмотрения метонимии как процесса семантического переноса и стилистического средства к ее описанию как феномена концептуального уровня произошел позднее, чем изучение метафоры в когнитивном аспекте ). Признавая тот факт, что во многих работах и метафора, и метонимия описываются в терминах концептуальной интеграции как базовой когнитивной операции, лежащей в основе многих ментальных и языковых процессов, мы хотели бы отметить, что для метонимии особую значимость имеет

ментальная операция перефокусировки, или сдвига фокуса внимания (термин Л. Талми ), происходящего в сознании говорящего при концептуализации и вербализации того или иного предмета или события. Так, описывая сущность метонимии как когнитивного процесса, Е.В. Падучева отмечает: «Метонимию обычно определяют как перенос по смежности. Понятие концептуальной структуры позволяет определить метонимический сдвиг иначе - как сдвиг фокуса внимания при концептуализации реальной ситуации; иначе говоря, как изменение соотношения между фигурой и фоном» [Падучева 2004: 190]. Такой сдвиг основан на существовании в сознании прочных ассоциативных связей между событием, явлением и его участниками или иными характеристиками, т. е. связей по смежности. В результате такого сдвига фокус внимания может перемещаться от самого события к его времени (После 11 сентября мир стал другим), месту (Мы еще долго будем помнить Бес-лан), от действия к его характеристикам (Поезд прогрохотал мимо), от автора к его работам (Нет ли у Вас Окуджавы?), от пациента к его диагнозу (У меня сегодня было целых три аппендицита), от человека к части его тела, предмету одежды или украшению (Глянь, какая обалденная шея восседает за крайним столиком (Рубина Д.); (Перстень заговорил) и т.д. (более полный список таких метонимических переносов (см. ).

Исходя из сказанного, мы полагаем, что существенное различие между метафорой и метонимией заключается в том, что для метонимии существенное значение имеет сдвиг фокуса внимания, а для метафоры - наличие общих признаков, на основе которых и образуется совмещенное, интегральное пространство - бленд. В процессе метафоризации оказываются задействованными два ментальных пространства, имеющие общий признак, на основе которого и создается интегрированное пространство, лежащее в основе метафоры. В этом плане метафора оказывается гораздо ближе к сравнению, в основе которого также лежит концептуальная интеграция двух разных ментальных пространств, что позволяет рассматривать метафору и сравнение членами одной когнитивной категории . Ментальные процессы, задействованные в процессе метонимизации, происходят «на территории» одной ментальной области, в рамках которой и происходит перефокусировка

внимания. Результатом такой перефокусировки, происходящей на ментальном уровне, на языковом уровне является экономия языковых средств, своеобразный семантический эллипсис, когда время, место, объект и другие характеристики становятся знаками самого события. Таким образом, метонимия как ментальная операция выступает как способ когнитивной экономии, фокусирования главного, в чем также состоит ее отличие от метафоры, которая с экономией не связана.

Еще одно, не менее важное отличие состоит в том, что метафора на уровне языковой репрезентации связана в первую очередь с существительным, поскольку только существительное способно создать в сознании определенный образ, наделенный различными признаками, которые и образуют импликационал слова, служащий основой для метафоризации его значений. Даже в случаях метафорического употребления глагола основой для такой метафоризации, на наш взгляд, чаще всего все равно служит существительное, связанное с действием, называемым глаголом, т. е. глагол метафоризуется на основе ассоциативной связи с денотатом имени. Так, в случае «Море смеялось» глагол «смеяться» употребляется метафорически на той основе, что море уподобляется живому существу. На эту ассоциативную связь с существительным в случае метафоризации глагола указывают многие исследователи. Так, описывая случаи метафоризации глаголов типа «выть» в сочетании «ветер воет», Н.Д. Арутюнова говорит о том, что метафора этого типа может быть выведена из сравнения, основанного на параллелизме разнопорядковых явлений: «ветер воет подобно тому, как воет зверь» [Арутюнова 1998: 361], т.е. через ассоциативную связь с существительным. З.А. Харитончик, описывая мета-форизацию глагола в примере «Дорога змеилась в горы», также отмечает, что метафорическое значение глагола связано ассоциативно с исходным словом «змея», т.е. происходит на основе ассоциативной связи с предметным именем [Харитон-чик 2009: 419]. Метонимия, в отличие от метафоры, может происходить в сфере глагола не через ассоциативную связь с существительным, а напрямую, на основе перефокусировки внимания от самого действия к его признаку, например, качественной характеристике, которая используется для названия самого действия. Например: Mrs Tanter rustled forward, effusive and kind (Fowles J.). В данном примере одна из характеристик дейст-

вия, а именно его звуковое сопровождение, становится средством номинации самого действия, при этом синкретно называя как само действие, так и его характеристику, т.е. выступая способом семантической компрессии. Как показывает сопоставительный анализ, метонимический перенос в сфере глагола является более частотным, чем метафорический. Е.С. Кубрякова отмечает, что именно метонимические переносы «лежат в основе номинации глаголом целой ситуации, особой разновидности человеческой деятельности, когда один из компонентов ситуации, или один с еще каким-то, будучи обозначенным, проявляет затем способность вызывать в нашем воображении ситуацию в целом, или, в других терминах, активизировать соответствующий фрейм [Кубрякова 1992: 89-90]. Как показывает фактический материал, в сфере глагола могут иметь место случаи метонимо-метафорического переноса, при котором первоначально происходит метонимический сдвиг, а затем, на его основе происходит метафо-ризация. Например: Her voice bulldozed through all opposition (Greene G.).

Подведем краткий итог сказанному. Метафора и метонимия, как когнитивные операции и как семантические процессы, имеющие место в сфере языковой семантики, характеризуются как элементами сходства, так и различия. Их сходство заключается в том, что они:

а) являются когнитивными в своей основе;

б) увеличивают ресурсы нашего сознания и языка;

в) могут носить как конвенциональный, так и индивидуальный, творческий характер и обладают значительным прагматическим потенциалом;

г) объясняются в теории семантики в терминах переноса, или сдвига значения.

Различие между метафорой и метонимией состоит в том, что:

а) для метонимии существенное значение имеет сдвиг фокуса внимания, а для метафоры - наличие общих признаков, на основе которых и образуется совмещенное, интегральное пространство - бленд;

б) метафора основана на взаимодействии двух ментальных пространств, метонимия как когнитивная операция происходит в границах одного ментального пространства;

в) на ментальном уровне метонимия связана с принципом когнитивной экономии, а на языковом уровне - со своеобразным семантическим эллипсисом; метафора с экономией не связана;

г) на языковом уровне метафора связана в первую очередь с существительным, метафориза-ция глагола происходит через ассоциативную связь с субъектом действия, называемого глаголом; метонимия может иметь место как в сфере существительных, так и глаголов, при этом глагол метонимизируется самостоятельно, за счет операции сдвига фокуса внимания.

Заключая, следует признать, что, несмотря на перечисленные различия, метафора и метонимия могут в отдельных случаях пересекаться, накладываться друг на друга, что делает их дифференциацию достаточно сложной. Такие случаи нередко имеют место в сфере языковой репрезентации темпоральных и пространственных отношений, что связано прежде всего со сложностью характера отношений между базовыми концептами ПРОСТРАНСТВО и ВРЕМЯ, а также в сфере языковой репрезентации эмоций. Факты пересечения границ между метафорой и метонимией свидетельствуют о континуальности нашего мышления и диффузности границ между различными ментальными процессами.

Список литературы

Алексеева Л.М. Метафоры, которые мы выбираем // С любовью к языку. М.; Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 2002. С. 288-298.

Аристотель Сочинения: в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1978.

Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1998.

Баранов А.Н. Когнитивная теория метафоры: почти двадцать пять лет спустя / под ред. А.Н. Баранова. М.: Едиториал, УРСС, 2004. С. 7-21.

Блэк М. Метафора // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 153-172.

Гилева Е.П. Когнитивные основы неграмматической представленности концепта времени: автореф. дис. ... канд. филол. наук, Барнаул, 2002.

Ирисханова О. К. О теории концептуальной интеграции // Традиционные проблемы языкознания в свете новых парадигм знания (Материалы Круглого стола, апрель 2000 г.). М.: Ин-т языкознания РАН, 2000. С. 62-67.

Кубрякова Е.С. Глаголы действия через их когнитивные характеристики // Логический анализ языка. Модели действия. М.: Индрик, 1992. С. 84-90.

Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем / под ред. А.Н. Баранова. М.: Едиториал, УРСС, 2004.

Никитин М.В. Концепт и метафора // Studia Linguistica. Проблемы теории европейских языков. Вып. 10. СПб., 2001. С. 16-35.

Опарина Е. О. Исследование метафоры в последней трети ХХ века // Лингвистические исследования в конце ХХ века. Сб. обзоров. М.: 2000. С.186-205.

Падучева Е.В. К когнитивной теории метонимии. URL: //http://www.dialog-21.ru/Archive/2003/ Padocheva.htm

Падучева Е.В. Метафора и ее родственники // Сокровенные смыслы. Слово, текст, культура: сб. ст. в честь Н.Д. Арутюновой. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 187-203.

Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М.: Высш. шк., 1990.

Рябцева Н.К. Язык и естественный интеллект. М.: Academia, 2005.

Серль Дж. Метафора // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 307-341.

Харитончик З.А. О номинативных ресурсах языка, или к дискуссии о концептуальной интеграции // Горизонты современной лингвистики. Традиции и новаторство: сб. в честь Е.С. Кубряковой. М.: Языки славянских культур, 2009. С. 412-422.

Fauconnier G., Turner M. Conceptual Integration Networks// Cognitive Science 1998. № 22. P.133-187.

Fludernik M., Freeman D.C., Freeman M.H. Metaphor and Beyond // Poetics Today 1999, 20. 3. P.383-396.

Kovecses Z. Metonymy: Developing a Cognitive Linguistic View // Cognitive Linguistics 1998, #9-10. P. 37-77.

Lakoff, G., Women Fire and Dangerous Things. What Categories Reveal about the Mind. Chicago and L.: The University of Chicago Press, 1987.

Panther K.U. Introduction: on the Nature of Conceptual Metonymy// Metonymy and Pragmatic Inferencing. Amsterdam and Philadelphia: Benjamins 2003. P.1-20.

Ponterotto D. Metaphors We Can Learn by: How Insights from Cognitive Linguistic Research Can Improve the Teaching/Learning of Figurative Language // English Teaching Forum, vol. 32. Number 3. July 1994. P. 2-8.

Ruis de Mendoza Ibanez F.J. The Role of Mappings and Domains in Understanding Metonymy // Metaphor and Metonymy at the Crossroads: a Cognitive Perspective / Ed. by A. Barcelona. B. and N.Y.: Mouton de Gruyter, 2003. P. 109-132.

Shlain L. The Alphabet versus the Goddess. Lnd.: Penguin Arkana, 2000.

Sweetser E. & Fauconnier G. Cognitive Links and Domains: Basic Aspects of Mental Space Theory // Space Worlds and Grammar. The University of Chicago Press: 1996. P. 1-28.

Talmy L. Toward a Cognitive Semantics. Vol. 1. Concept Structuring Systems. Cambridge, Massachusetts; L., England: MIT Press, 2003.

Ungerer F., Schmid H.J. An Introduction to Cognitive Linguistics. Lnd., N.Y.: Longman, 1996.

METAPHOR AND METONYMY: SIMILARITY AND DIFFERENCE

The article addresses the issues related to the cognitive essence of metaphor and metonymy. The author gives a brief review of studies on metaphor and metonymy, stresses the continuity of different paradigms in the exploration of these phenomena, reveals the dynamic character of metaphorization and metonymization, points out and describes the common and differential features which help to distinguish these cognitive phenomena.

Key words: metaphor, metonymy, mental space, conceptual integration, change of focus.

Русский язык

Что такое метонимия? Разновидности оборотов в речи

Комментариев нет

Метонимия с греческого переводится как “переименование чего-то”. Метонимия — вид словосочетания, речевого оборота, в котором автор заменяет одно слово на другое.

Другое значение обозначает предмет или явление, которое находится в пространственной или временной связи с заменяемым или обозначаемым словом. У замещающего слова — переносное значение.

Люди путают метонимию с метафорой, но это два разных термина. Главное отличие метонимии от метафоры — при употреблении в тексте первого, не предусматривается сходство между предметами. И уж ничего общего с .
Чтобы произошло стяжение речевых оборотов или словосочетаний, применяется метонимия, например:

• столовая посуда из позолоты — столовая позолота;
• студенты в аудитории слушают — аудитория слушает;
• пить настой из ромашки — пить ромашку.

Что такое метонимия в русском языке? Современные писатели регулярно используют этот прием в своих изложениях. Главная цель метонимии — создать модель семантики в многозначном слове.

Метонимия — результат совокупности нескольких слов, объединённых по принципу семантико-грамматической и фонетической сочетаемости.

Регулярность возникновения — результат эллиптического сокращения с связке слов.
Сохраняется ограниченность, но не создается новое слово с контекстуальным характером. Например: В выставочном зале есть два Айвазовского (имеется в виду две работы художника), но нельзя сказать “На одном Айвазовском изображена золотая осен ь”.

Прочная связь метонимического контекста происходит в том случае, когда обозначается конкретная ситуация. Она должна опираться на утверждение в субъекте: “Что с вами? — ой, голова” (отвечающий имел ввиду головную боль).

Где используется метонимия?

Метонимию используют в качестве приема ситуативных номинаций с индивидуализацией деталей внешности, к примеру: Ну что ты, Борода? В таком случае употребляется имя в виде значения принадлежности — именем существительным и прилагательным.

Такая форма метонимического оборота провоцирует создание кличек и прозвищ, например: красная шапочка, Белый Бим Черное Ухо.

Когда метонимия указывает на типичность индивидуума, то она останется в русской речи, как значение общественных позиций. Такие метонимические обороты не имеют семантическую стабильность.
Во многих исторических записях словом “борода” называли мудрецов и крестьян.

Преимущества метонимии в том, что они идентифицируют предмет речи, связывают ее с синтаксической позицией (обращение, подлежащие, дополнение).

Когда нельзя использовать метонимию?

Ситуативную метонимию нельзя употреблять в позиции сказуемого. Она не выполняет характеризующую функцию.

Если метонимия употребляется в предикате, то превращается в метафору. Главная цель — аспектировать субъект, но нельзя рассматривать прием, как метонимию.

Не стоит употреблять метонимию в бытийном предложении и его заменяющих формах. В таком случае, описываемый предмет вводится в повествовательный мир. Не стоит начинать рассказ со слов “Жил был (один) старец. Таким образом читатель воспринимает предмет в олицетворенной форме, а не как обозначенное лицо.

Еще одно ограничение в использовании метонимии — использовать существительное “душа” со значением “человек”; “ голова” — ”единица скота”; “сабля” — “кавалерист”.
Метонимизация имен не отражена с нормой ее грамматической и семантической согласованности, например: пошла черная борода (мужчина) , черные сапоги заволновались (хотя словосочетание указывает действие одного человека).
Редко метонимический оборот используется определением, которое имеет связь с эллипсисом.

Метонимия и ее типы

В русском языке бывает три основных типа. Они определены в зависимости от близких понятий, предметов и действий.
Давайте разберемся, как каждый из типов применяется в письменном изложении, какое имеет значение на примерах, чтобы не допускать ошибок.

Пространственная метонимия

Ее смысл в пространственном расположении предметов или явлений.
Распространенный пример — название различных учреждений переносят на лиц, которые в нем работают, к примеру: в словосочетаниях просторная больница и светлый магазин, слова больница и магазин употреблены в прямом значении, а если употребить их в таком контексте: весь магазин принял участие в субботнике и больница приняла участие в городских соревнованиях , то это уже метонимический оборот. Читатель воспринимает сказанное в переносном смысле.

Пространственная метонимия заключается в переносе сосуда или посуды на его содержимое, например, кипит кастрюля, в ней происходит процесс кипения чего-то.

Временная метонимия

Этот прием используют при сравнении предметов, которые находятся в одном временном промежутке. Например, когда действие (в виде существительного) переносят на его последующий результат (то, что возникает в процессе действия).

Метонимия логической формы

Она не только имеет обширное значение, но имеет отличие друг от друга. Отличия в специфическом переносе.

1. Автор переносит название сосуда на то, что в нем находится. Например: разбил чашку, словосочетание употреблено в прямом значении, означает название сосуда.
   Употребим их по другому: разбил чашку с чаем , в таком случае существительное имеет переносное значение с целью обозначить объем продукта, который в них содержится.
2. Авторы переносят названия материалов на конечную продукцию: команда выиграла золото (команда выиграла золотую медаль), надеть песца (надеть шубу из песца), разбирать бумаги (работать с документами).
3. Когда при написании имя автора переносится на его работу, например: читать Есенина (читать Есенина), любоваться Шишкиным (любоваться картинами), использовать Даля (использовать словарь, который выпущенный под его редакцией).
4. Перенос названия процесса или действия на человека, который этим занимается, например: подвеска (ювелирное украшение), замазка (вещество, которое устраняет дефекты), смена (группа людей).
   Замещение действующего процесса на место его совершения, например: таблички с надписями “переход”, “объезд”, “остановка”, “поворот” и далее.
5. Случаи, когда мы переносим характерные особенности на явление или предмет, которым они принадлежат. Для примера берем словосочетания: бестактные слова, банальная оценка — они имеют отвлеченные особенности. Если мы переделаем их, то получим: совершать бестактность, допустить банальность . Мы использовали перенос метонимического типа.

Чем отличается метонимия и метафора?

Эти два понятия воспринимаются, как что-то похожее, но это утверждение неправильное.
В отличие от метафор, метонимический оборот заменяет слова не по сходству, а по смежности понятия.
В метонимическом обороте бывают связи:

• вещество, участвующее в процессе изготовления предмета, сам предмет, например, выпил две чашки — автор имел в виду, что он выпил содержимое двух чашек;
• связь между содержимым и содержащим, например: бурление кастрюли — на самом деле, имеется в виду то, что бурлит в кастрюле;
• какое-либо действие и конечный его результат, например: табличка с надписью выход — то есть место для выхода;
• употребление имени автора, вместо его произведения, например: на днях читал Есенина, читал его работы;
• связь между людьми и местом, в котором они находятся, например: заснула столица — заснули люди, которые находятся в столице.

Разновидность метонимии

В русском языке есть определенные виды метонимии, которые имеют повсеместное использование. Метонимический оборот — один из распространенных.

1. Общеязыковая менонимия

При разговоре люди не замечают, что они применяют в речи метонимические обороты. Особенно это касается общеязыковой метонимии. Что можно отнести данному виду? Например, слово золото, позолота, керамика, фарфор — изделие, а вот коллекционер позолоты — человек, который собирает коллекции позолоченных изделий.
Слова магазин, больница, завод — учреждения, а вот если употребить словосочетание больница подтвердила квалификацию , подразумевает, что работники больницы подтвердили свою квалификацию.
Слова поворот, объезд , и так далее — место действий, которые подразумевают, что тут нужно повернуть, объехать. Вместо того чтобы рассказать о новой вещи, люди используют название материала, которое было использовано при производстве, например: вместо шубы из лисы , люди предпочитают просто сказать: надеть лису .

2. Общепоэтическая метонимия

Относится к выразительному виду, в других источниках ее можно встретить под названием художественная метонимия. Ее так называют, потому что ее применяют в художественных изложениях, например: прозрачная холодная осень — метонимией выступает слово прозрачная .
Русские поэты в своих творениях голубое небо называют глазурью. В таких случаях глазурь — метонимия. Использование общепоэтической метонимии характерно для художественных изложений, то у нее два названия.

3. Общегазетная метонимия

К списку подобных метоним относят: быстрая (быстрая минута), золотой (золотые полеты). Высказывания и словосочетания, которые используют публицисты в работе.

4. Метонимии индивидуально типа

Тропы имеют большое разнообразие. Это обосновано тем, что они обладают формами, типами, и прием метонимии — не является исключением. Это прием в русском языке, когда словосочетание или фраза употреблена в работах одного автора, то есть индивидуальная. Их не используют повсеместно.